И вот пришло время сдачи государственного экзамена. Этого момента я очень боялся. Главное, что вообще экзаменов совсем не боялся и прекрасно их сдавал, но военное дело - совершенно особенный случай. Не то, чтобы я как-то там презрительно относился к военному делу, вовсе нет: нутром понимал, что это всё ж -таки необходимо. Да и сами военные никогда мне не казались смешными недалёкими людьми, как они виделись многим. Просто это всё как-то было очень от меня далеко, хотя и тоже по инженерной части.
Экзамены мы сдавали постепенно , по взводам. И помню как двое грузин с наших сборов (одного из которых звали Андро), получив оценку, а соответственно и звание, развели в лесу костёр и всю ночь пили и пели на грузинском. Единственной песней, которую я узнал, была "Сулико". И так это было красиво: ночь, костёр, водка и песни на грузинском.
Не помню уже, что там мне попалось в билете и самого своего ответа совсем не помню, но почему-то я этого экзамена сходу не сдал. Осталось в памяти как один из однокурсников высокий блондин Петя Воронов написал всё не то, а какой-то офицер ему объяснял как надо. И тот всё время говорил: "Ааааа". А тот его передразнивал "Бээээ". И в конце концов сказал: "Ещё раз "Аааа" скажешь, двойку поставлю".
И сразу же после этого, тот подполковник, который у меня и ещё какого-то бедолаги экзамен не принял, вдруг поругался с "партизанами", помогавшими на кухне (так называли солдат, вызванных на переподготовку: они ходили лохматыми и драными, как партизаны). Эти двое оказались из местных и обещали ему начистить морду как стемнеет. По ходу подполковник серьёзно струхнул и пожаловался генералу, а тот , будучи человеком с юмором, велел приставить к нему в охрану именно тех, у кого он недавно экзамен не принял.
Охраняли мы его возле офицерского домика всю ночь. А рано утром он вышел серьёзный, безо всяких там понтов, подал каждому руку и сказал: "Благодарю за службу!". А потом добавил: "За оценку по экзамену можете не беспокоиться". И мы ушли. Я так никогда и не узнал, что же там была в итоге за оценка, но уверен, что хорошая.
Заключительным аккордом стало наше факельное шествие в последнюю ночь перед отъездом. Практически все были абсолютно пьяными, но построенными строго повзводно. Мы шли строем мимо трибуны, где стоял ряженый генерал из наших и выкрикивал фамилии офицеров. В ответ все кричали презрительное "Ууууууу!" и только на фамилию капитана Бутова все дружно закричали "Ураааааа!". Потом все разбрелись и кричали радостно. Я нашёл среди прочих своего товарища по группе - Антона, обнялся с ним и крикнул: "Свершилось!". Потом ,помнится, мы ещё что-то пили и орали, я вернулся уже под утро и просто повалился на свою деревяшку в палатке. Через некоторое время почему-то вошёл наш взводный Толя Иванов, посмотрел, что я лежу без шинели в одной форме и заботливо накрыл меня чем-то тёплым, проворчав: "Замёрзнешь, дурак!".
А утром мы отвязали брезент с металлических скоб для палатки, сдали форму и двинули к электричке в Москву. Помнится какой-то солдат у меня обменял сапоги, чтобы я сдал его старые. И всё причитал над ними: "Прямо как новые!". Я ему пояснил: "Ноги у меня такие!". Около станции все купили сигарет потому как в последние дни они уже у всех закончились и мы там докуривали у кого что осталось. Так и закончились наши сборы.

В институте всегда говорили, что человек узнаётся только на сборах и каждый там показывает, чего он в действительности стоит. Как-то недавно наткнулся на одного из однокурсников - Марата (того самого, которого несмотря на пьянство вернули обратно в строй, а не отправили на гауптвахту). И он мне написал: "Я тебя хорошо помню по сборам!". И сразу подумалось, что ,наверное, я себя всё ж -таки хорошо там показал, если меня и через 35 лет помнят.

КОНЕЦ
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →