Пионерский лагерь имени Волынова

И солнце жарит, чтоб оно пропало,

Но нет уже судьбы у нас другой,

И я кричу: "Давай, Виталий Палыч,

Давай на всю катушку, дорогой!"

                                         

Юрий Визбор  "Рассказ ветерана"

                                             

   Из НИИ нас всё время куда-то отправляли дорабатывать: то на стройку нового здания НИИ, то на благоустройство дома отдыха на балансе НИИ, то в какой-то подшефный колхоз. Но тогда разнарядка пришла на помощь в пионерском лагере имени лётчика-космонавта Волынова. По иронии судьбы заведующая нашей лаборатории как раз и была женой того самого космонавта.

      Поехало тогда почему-то аж два человека из нашей маленького коллектива в 14 сотрудников. Видимо большой проект в этом лагере затеяли. И вот я и толстый бородатый научный сотрудник Сергей Иванович бодро двинулись в Рузу.

     Поместили нас в административном корпусе, одна комната на двоих, условия по тем временам хорошие. От всего НИИ отправили несколько человек: две девушки - высокая стройная брюнетка и блондинистая красотка, два молодых разгильдяя  и странный парень, коего я позже окрестил танкистом. Совершенно не к стати в этой команде оказался заведующий лаборатории химического анализа Касторкин. Наверное он просто захотел поиграть в справедливость и поехать самому, не отправляя никого из подчинённых. Впрочем, у него в лаборатории работали в основном женщины, может просто и посылать оказалось некого. Касторкина я всегда знал как очень милого работящего интеллигентного учёного и увидеть его тут было приятно.

    Работа у нас там была какая-то совсем уж символическая и абсолютно не осталась в памяти: посылали по разнарядке без особых реальных дел. Запомнилось ,что Касторкин - воспитаннейший такой мужик, зачем-то стал ругаться матом, видимо пытаясь показаться своим для местных мужиков. В итоги один из них как-то даже смущённо сказал:  "Ты это...матом всё ж так не надо ругаться" . Однако через несколько дней Касторкин наступил ногой на гвоздь и был с почётом отправлен обратно в Москву.

      Девчонки оказались неинтересными. А ведь когда-то я прямо искал случая познакомиться с  этой блондинкой! Тут вдруг она мною заинтересовалась и пыталась подкатывать (видимо оказалась из тех девчонок, которым нравятся заумные очкарики). Как-то раз мы остались одни в телевизионной комнате. Она попросила сперва занавесить окно, потом закрыть плотнее дверь. Я всё смиренно выполнял. Но когда ей понадобилось, чтобы я погасил свет, ехидно заметил: "Ага! И телевизор выключить!". Девушка обиделась.

    Вторая девчонка хорошо играла в настольный теннис:  теннисный стол стоял в одном из корпусов и мы туда часто захаживали.  Она легко обыгрывала всех, кроме одного из оболтусов, который периодически приговаривал:  "Как она играла в бадминтон!". Девчонка начинала смеяться и проигрывала. Анекдот я этот нашёл спустя многие годы с появлением интернета и тогда понял в чём суть.

     По настоящему интересной девушкой оказалась местная повариха: такая русская красавица.  Нашему Сергею Ивановичу она тоже очень понравилась, когда он приходил в столовую, всегда задорно кричал: "Верунчик!".  К сожалению девушка уже была занята:  каждый вечер на регулярной основе к ней приезжал жених из Москвы.

      Интересно, что в одном из корпусов была встроена какая-то капсула с надписью:  "Пионерам двухтысячного года!".  Шёл уже восемьдесят девятый год и настроения со времени закладки капсулы сильно изменились.  Кто-то полюбопытствовал: "Интересно: что они там заложили?".  Я ответил: "Да ничего интересного! Скорее всего пионерский галстук и пожелания жить по ленински!"

    Вечерами мы с Сергеем Ивановичем пили технический спирт. Чуть позже к нам на холяву присоединился танкист.  Я тогда год как расстался со своей первой любовью и находился в лирическом настроении.  Сергей Иванович потом в лаборатории вспоминал:  "Гриша каждый вечер после выпитого раздевался до майки, свешивал одну из бретелек на плечо, выходил из комнаты и громко пел "Розовый вечер". А потом спрашивал в пустоту коридора: "Ну чем я не Юра Шатунов?". А народ смиренно молчал, хотя время уже было позднее".

     Подсоединившийся позже танкист как-то рассказал о своей службе в Венгрии.  Вверили ему на учениях три танка, а он вдруг где-то запутался  и взял неправильное направление. В итоге уехали они куда-то совершенно не туда, оказавшись в сельской местности.  Хотели у местных узнать дорогу, но народ от них шугался:  люди в советской военной форме, вышедшие из танка не внушали венграм доверия.  В общем проблуждали они несколько дней, пока добрались до своей части.  Он думал, что комбриг его на куски порвёт, но тот подбежал к нему счастливый и только что не расцеловал. Дело в том,  что о происшествии он наверх доложить не решился и надеялся на чудо.  Чудо -таки свершилось на радость всего оставшегося начальства.

    Помнится, что именно там в Рузе я по телевизору увидел интервью с только что освобождённым Сашей Новиковым. Один из парней изумлённо воскликнул: "Так он не еврей?!".    А ещё однажды мы вдвоём с кем-то из молодых ребят ездили в город за пивом.  Для этого взяли у Веры в столовой большой котёл с крышкой. Сели в автобус, высадились в городе и пошли к палатке.  Очередь там была на несколько часов.  И, как всегда бывает, когда мы уже были у самого окошка, какие-то забулдыги стали всех оттеснять и становится впереди нас.  Товарищ мой был весьма крепкого телосложения, а потому я себя чувствовал уверенно. В общем вытолкали мы вместе с другими мужиками этих нахалов.  Один из них, хорошо выпивший, стал мне кричать:  "Я тебе завтра морду набью!".  Почему он выбрал меня , я понял: я был там единственный в очках. Но почему завтра, а не сегодня?! Мой товарищ пояснил: "Ну как ты не понимаешь: сейчас он еле на ногах стоит. А завтра у него есть наивная надежда быть потрезвее и покрепче".

      Потом в автобусе всё боялись разлить наш драгоценный напиток. А к вечеру собрались все, включая жениха Верунчика и красиво распили жбан, закусывая чем-то из столовой.

    Это оказалась наша последняя с Сергеем Ивановичем поездка по разнарядке:  через год мы из нашего НИИ ушли, создав собственное предприятие. А ещё через несколько лет я навсегда уехал в штаты.  Позже мне рассказали, что Сергей Иванович умер от рака желудка. Говорят, что отпевали его аж в Елоховской церкви.  Даже странно, что я сейчас уже старше него.